Текст статьи
Результаты Сталинградской битвы позволили оценить её как переломное событие в ходе Великой Отечественной войны. В ноябре 1943 года Верховный главнокомандующий советскими вооружёнными силами И.В. Сталин так лаконично охарактеризовал значение Сталинградской битвы: «Сталинград был закатом немецко-фашистской армии. После Сталинградского побоища, как известно, немцы не смогли уже оправиться». Год, прошедший с ноября 1942 года по ноябрь 1943-го, вошёл в историю как переломный год Великой Отечественной войны. Впоследствии, уже в 50-е годы, Сталинградская битва однозначно характеризовалась как коренной перелом в ходе войны.
Любая попытка представить Сталинградскую битву как случайный, хотя и поворотный эпизод Второй мировой войны означает неприкрытую ревизию всей её истории. Дело в том, что в германской историографии минувшей войны широко растиражирован тезис о случайном возникновении Сталинградской битвы. «...В Сталинграде, — утверждается в одной из исторических публикаций, — речь шла о престиже Гитлера и Сталина. Один диктатор публично сделал ставку на овладение этим большевистским городом-символом, другой же — не хотел отдавать его в руки фашистов». Сталин призывал удержать «его» город любой ценой. Гитлер стремился любой ценой завоевать его. В итоге развернулось ожесточённая и бессмысленная (по крайней мере, с января 1943 года!), с военной точки зрения, борьба. Таким образом, сражение за Сталинград, следовательно, и вся война, представляется как противоборство двух диктаторов. В итоге стирается грань между агрессивной, захватнической войной со стороны Германии и освободительной, Отечественной войной Советского Союза. Следовательно, агрессор и его жертва ставятся на одну доску, а вся война представляется бессмысленным кровопролитием народов двух государств, ставших разменной монетой и жертвой борьбы двух диктаторов. Нетрудно видеть, что за этими рассуждениями скрывается мысль о бессмысленных жертвах, принесённых советским народом в защиту своей свободы и независимости.
Успех контрнаступления под Сталинградом в значительной степени зависел от двух весьма неопределённых факторов: во-первых, от стойкости прижатой к Волге 62-й армии, которая должна была удержать позиции в Сталинграде и, во-вторых, от недопущения прорыва немцев из окружения в районе Сталинграда. Части Вермахта настойчиво стремились сломить сопротивление 62-й армии и сбросить её в Волгу. В условиях непрекращающихся ожесточённых боев бойцы и командиры 62-й армии настойчиво овладевали тактикой ведения современного уличного боя, где решающую роль играли малые по численности, но мобильные и мощные штурмовые группы, вооружённые автоматическим оружием, ножами, гранатами и огнемётами. За ними следовали группы закрепления, оснащённые станковыми пулемётами, лёгкими миномётами и противотанковыми ружьями. С каждым днём совершенствовалось индивидуальное боевое мастерство защитников Сталинграда, высокий уровень которого обеспечивал успех боевых действий. По выражению Виктора Некрасова, «битва за Сталинград была торжеством и величайшей славой русской пехоты».
Обстановка непрекращающихся изнурительных боев предъявляла очень жёсткие и суровые требования к вышеначальствующему командному составу, требовала от них небывалой выдержки, самообладания, мужества и хладнокровия, очень гибких, своевременных, подчас незамедлительных и нестандартных подходов к управлению войсками. В этих рамках порой было очень трудно удержаться даже опытным военачальникам. Особенно показательно это проявлялось в выборе места нахождения штабов и командных пунктов. Так, в частности, уже 5 сентября 1942 года член Военного совета Сталинградского фронта Н.С. Хрущёв информировал А.С. Чуянова о перемещении военного совета и штаба фронта с правого берега Волги на левый, в район хутора Ямы Краснослободского района. Вопреки неоднократным утверждениям В.И. Чуйкова в наиболее критические дни (середина сентября 1942 года) обороны Сталинграда, он не раз обращался к командующему фронтом А.И. Еременко с просьбой разрешить переход командного пункта армии на левый берег Волги. Как вспоминал маршал A.M. Василевский, в один из критических дней середины сентября 1942 года для обороны Сталинграда И.В. Сталин обязал командующего фронтом А.И. Еременко незамедлительно переправиться на правый берег Волги к В.И. Чуйкову и помочь ему на месте. Однако Еременко два дня откручивался от этого. На третий день он переправился через Волгу, но попал в дивизию Людникова, а не на место, где его ожидал В.И. Чуйков. Вернувшись на следующий день утром на левый берег, А.И. Еременко так и не повидался с ожидавшим его командиром 62-й армии. Имея в виду Еременко, A.M. Василевский заметил: «Он умел выкручиваться и вместе с тем имел большие способности к подхалимству. Вылезать наружу из блиндажа или подземелья, по моим наблюдениям, он не любил». Тем не менее, И.В. Сталин высоко ценил действия Еременко на подступах к Сталинграду, называя его «генералом обороны».
«Обстановка в Сталинграде сложилась так, — отмечает белорусский историк В.В. Бешанов, — что красноармейцы получили своеобразную, невиданную ранее свободу, оставшись без «видных полководцев», которые укатили за Волгу. Самым большим начальником был комбат, который сражался и умирал рядом. Были ещё настоящие фронтовые комдивы, которым приходилось ежеминутно самим рисковать жизнью и принимать самостоятельные решения. Солдаты понимали обстановку и верили своим командирам — это очень важно».
Верные своей клятве: «За Волгой для нас земли нет!», бойцы и командиры 62-й армии стояли насмерть. Ожесточённое сопротивление этой армии обескровило и истощило противника физически и морально, сковало манёвр его резервов и облегчило тем самым условия для развёртывания успешного контрнаступления советских войск.
Если операция «Уран», особенно после соединения Донского и Юго-Западного фронтов 23 ноября 1942 года, предопределяла неизбежное поражение 6-й армии, то осуществление операции «Кольцо» войском Донского фронта в конечном итоге вело к полной ликвидации этой армии как боеспособного формирования Вермахта.
6-я армия была обречена на неминуемое поражение с того момента, когда она была окружена в районе Сталинграда превосходящими по численности и вооружению частями Красной Армии, а Гитлер запретил ей покидать «крепость Сталинград». Германское Верховное командование связывало спасение 6-й армии от надвигавшейся катастрофы с установлением «воздушного моста» до Сталинграда и её вызволением из окружения с помощью мощного деблокирующего удара соединениями Вермахта, действующими южнее города на Волге.
Являясь одним из элитных соединений Вермахта, 6-я армия активно взяла на себя осуществление жандармских карательных функций на оккупированной советской территории. Она превратилась в одно из эффективных средств проведения оккупационной политики нацистской верхушки. В основе этой политики разграбления национальных богатств советского государства, порабощения и уничтожения его населения лежал пресловутый план «Ост». С предельно откровенным цинизмом Гитлер следующим образом конкретизировал свои человеконенавистные планы в отношении Сталинграда: «...Сталинград: мужское население уничтожить, женское — депортировать» и далее «после овладения городом необходимо покончить со всем мужским населением, поскольку Сталинград с его проникнутым коммунистическим духом населением в миллион человек представляет особую опасность».
Для осуществления этих планов в рамках 6-й армии были созданы специальные органы, осуществлявшие экономическое ограбление, депортацию советских граждан на принудительные работы в Германию, а также привлечение мирного населения Сталинграда к работам военного характера в районе боевых действий. В районе Сталинграда всей этой деятельностью руководил генеральный квартирмейстер 6-й армии генерал-лейтенант Эдуард Вагнер, который был непосредственно связан с отделом обеспечения армии Генерального штаба сухопутных сил.
Вообще, оккупационные действия 6-й армии в районе Сталинграда еще не получили достаточно полного освещения в отечественной исторической науке. В последнее время появились публикации, в которых показывается, каким насилиям, гнету и издевательствам подвергалось гражданское население Сталинграда со стороны солдат и офицеров 6-й армии. Помимо немцев, особенным бесчинством и зверством отличались их союзники: венгры, румыны, хорваты и «добровольцы» — украинцы. После окружения 6-й армии положение мирного населения Сталинграда стало особенно невыносимо тяжёлым: подавляющему большинству из них грозила голодная смерть, так как оккупационные власти изымали у них все продукты питания и тёплую одежду.
Сегодня удалось установить, что на временно оккупированной территории Сталинграда оставалось немногим более 28% лиц, перенёсших августовские бомбардировки. Однако до сих пор отсутствуют точные сведения о количестве жителей Сталинграда, угнанных на принудительные работы в Германию и привлечённых к работам военного характера в районах боевых действий. Даже в последних немецких публикациях содержатся весьма противоречивые данные. Считается, в частности, что в период с 27 сентября по 2 ноября 1942 года Сталинград покинуло 38 000 жителей. Кроме того, до конца октября 1942 года из района Сталинграда бежало свыше 40 000 человек. Всего «учтённых» беженцев было примерно 80 000 человек, причём только 72 000 из них прошли через лагерь в Белой Калитве. Остальные 8 000 человек, видимо, погибли по разным причинам. По официальным данным германских оккупационных властей, из 25 00 мирных жителей к различным принудительным работам было привлечено около 13 000 человек, в том числе около 4 000 было угнано на рабский труд в Германию и примерно около 5 000 человек были использованы для «нужд» Вермахта и организации Тодта.
В ведении 6-й армии находились и лагеря советских военнопленных, которые содержались в бесчеловечных условиях. Так, только в лагерях, расположенных в районе Воропанова и Гумрака из 3500 военнопленных остались в живых только 20 человек.
В 1995 году Гамбургский институт по исследованию социальных проблем организовал первую выставку о действиях Вермахта на Востоке. Организаторами выставки была группа немецких учёных во главе с Ханнес Хеером, которые были активными участниками студенческих выступлений в 1968 году. Экспонаты выставки убедительно свидетельствовали о преступных деяниях военнослужащих 6-й армии. Представленные на выставке документы и материалы шокировали её посетителей, но вызвали возмущение у оставшихся в живых ветеранов, особенно участвовавших в Сталинградской битве. Однако организаторы и многие посетители выставки были единодушны в своих выводах: беды и лишения, выпавшие на долю окружённых под Сталинградом войск, явились своего рода справедливым возмездием за те преступления, которые совершили германские военнослужащие на временно оккупированной территории Советского Союза.
Особое место в оккупационной политике 6-й армии занимало её отношение к коллаборационистам. Сегодня уже не является секретом, что в годы Великой Отечественной войны на стороне Вермахта против Красной Армии сражалось более 1 000 000 «советских граждан». По некоторым данным в составе 6-й германской армии, штурмовавшей Сталинград, было ни много, ни мало — 51780 «советских граждан», что составляло 27,2% от её общей численности. Иными словами, каждый четвёртый наступавший на Сталинград немец был вовсе не немец, а бывший «наш», советский!? Известно, в частности, что 71-я, 76-я и 297-я пехотные дивизии, входившие в состав 6-й армии Паулюса, на 40% от своей штатной численности состояли из лиц, раннее являвшимися советскими гражданами. Эти дивизии до самого последнего дня Сталинградской эпопеи оказывали яростное сопротивление войскам Красной Армии и были окружены вместе со всей 6-й армией. Всего в «котле» оказалось более 20 000 человек, служивших в качестве солдат Вермахта. Это уже помимо 71-й, 76-й и 297-й немецких пехотных дивизий.
Любопытная судьба остальных перевёртышей, находившихся в составе 6-й полевой армии, но оказавшихся вне окружения. Среди этих «добровольцев» были казачьи, полицейские, охранные, сапёрные подразделения и персонал 9-й зенитной дивизии люфтваффе. Из них была сформирована добровольческая свободная дивизия под командованием генерал-майора фон Штумлфельда. Она состояла из 9 батальонов, каждый из которых именовался по имени их командиров, артиллерийской группы, зенитной батареи и танковой роты. Численность этой дивизии составляла 3 тыс. человек и имела на вооружении 75 пулемётов, 26 миномётов, 21 противотанковое, 10 полевых и 36 зенитных орудий, а также 5 танков (причем трофейных советских танков). Дивизия сражалась на самых ответственных участках прорыва «Сталинградского котла» и по оценке германского командования показала себя «доблестным, бесстрашным соединением».
Сейчас уже доподлинно известно, что определенная, и довольно немалая, часть населения Дона, основу которого составляло казачество, относилась весьма сочувственно и даже с симпатией к немецким войскам. В некоторых донских станицах местные жители встречали оккупантов с хлебом-солью. Видимо этим объясняется, в частности, тот факт, что одна из зажиточных станиц Дона — станица Нижнечирская (больше походившая на маленький обустроенный городок с каменными, 2- и 4-этажными постройками, садами и парками) осталась фактически нетронутой оккупантами. В то же время в других соседних районах после изгнания фашистских захватчиков на месте хуторов и сел остались лишь пепелище и запустение...
Летом и осенью 1942 года здесь, на Дону, в составе Вермахта стали создаваться казачьи части, численность которых к концу 1942 года составила почти 30 000 человек. Затем командование Вермахта разрешило формирование казачьих полков на территории областей Дона, Кубани и Терека. Они комплектовались из добровольцев и военнопленных, бывших советских граждан, перешедших на сторону немцев. Самой большой воинской частью, состоявшей из русских добровольцев, казаков и военнопленных, была дивизия «Фон Штумпфельд». В январе-феврале 1943 года казачьи части участвовали в боях против советских войск на Северном Кавказе. Большое количество казачьих формирований несли охранную службу в тылу и участвовали в карательных операциях против мирных жителей и партизан. Некоторые из этих казачьих частей участвовали в карательных действиях против партизан в странах Юго-Восточной и Южной Европы.
Нельзя категорически утверждать, что германское Верховное командование не видело угрозы, нависшей над 6-й армией. Видимо, располагая достаточной информацией из штаба Паулюса, новый начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал Курт Цайтцер неоднократно настойчиво пытался убедить Гитлера отдать приказ предпринять немедленно попытку отвода 6-й армии из Сталинграда. Но всякий раз он сталкивался с категорическим отказом фюрера. 22 ноября 1942 года Паулюс понял, что окружён, и доложил об этом Гитлеру. Из ставки фюрера немедленно последовал приказ: переместить штаб 6-й армии в Сталинград, сформировать круговую оборону и держаться. 6-я армия, которую Гитлер окрестил «солдатами сталинградской крепости», оказалась в безвыходном положении.
Для того, чтобы выжить и продолжать сражаться, 6-й армии необходимо было как минимум 600 тонн грузов в день. Рейхсмаршал Герман Геринг, курировавший над воздушными силами Германии, смог убедить Гитлера в том, что Люфтваффе сможет обеспечить минимальное снабжение 6-й армии по воздуху. Как отмечал в конце 1945 года генерал-фельдмаршал Паулюс (уже находившийся в советском плену), план Верховного командования по снабжению с воздуха не учитывал ни метеорологических условий зимы, ни изменения ситуации, которые постоянно вынуждали перемещать базы воздушного флота все дальше на запад. В результате 6-я армия многие дни совсем ничего не получала, а в другие — вместо ежедневного минимума 600 тонн прибывало самое большее 140 тонн, но чаще всего лишь 80-100 тонн.
Необходимо отметить, что благодаря успешным действиям советских соединений «воздушный мост» стал разрушаться: поставки грузов стали уменьшаться до критического уровня, пока не прекратились полностью к концу января 1943 года. В период с 24 ноября 1942 года по 31 января 1943 года потери люфтваффе на трассе «воздушного моста» составили 488 самолётов. С начала функционирования моста до 24 января 1943 года было эвакуировано 42 тысячи раненых, больных и специалистов. Всего, в течение действия «воздушного моста», 6-я армия получила 6591 тонну грузов, в среднем 72,9 тонн грузов в день.
Зажатая в кольцо окружения, 6-я армия погибала в бессмысленном сопротивлении, гибла от голода, холода и болезней. А Гитлер продолжал уверять: «Я даю слово солдатам 6-й армии, что все делается для того, чтобы выручить их». В эти критические для 6-й армии дни, 13 января 1943 года, Паулюс специальным самолётом направляет своего офицера-порученца капитана Винриха Бера (он был начальником оперативного отдела штаба 6-й армии) в ставку Гитлера, в Берлин. Это была последняя попытка командующего 6-й армией раскрыть глаза фюреру на истинное положение его солдат и офицеров на берегу Волги. С большим трудом, используя свои родственные связи в штаб-квартире Гитлера, капитану Беру удалось пробиться для доклада фюреру. Атмосфера, в которой проходил приём Гитлером представителя офицерского корпуса 6-й армии, произвела на Бера удручающее впечатление. Боевой офицер Вермахта увидел Гитлера, утратившего всякую связь с реальностью. После аудиенции у фюрера Бер пришёл к выводу о том, что немцы неизбежно проиграют войну. А спустя шестьдесят лет, вспоминая свою встречу с Гитлером в январе 43-го, В. Бер заключает, что уже тогда он понял, что Гитлер инициировал гибель 6-й армии.
Часы германской военной истории уже безостановочно отсчитывали время приближающейся катастрофы на Волге. А фюрер патетически извещал Паулюса в своей новогодней телеграмме: «Вы и Ваши солдаты должны встретить Новый год твёрдо веря, что я и Верховное командование... используем все свои силы для спасения немецких частей в Сталинграде и обратим их долгое ожидание в величайший триумф германской военной истории».
Прорыв кольца окружения 6-й армии с внешней стороны являлся главной задачей операции «Зимняя гроза», разработанной германским Верховным командованием. С этой целью была создана специальная группа армий «Дон» во главе с фельдмаршалом Э. Манштейном. В нее вошли все войска (до 30 дивизий), действовавшие к югу от среднего течения Дона до астраханских степей, а также окружённая группировка. В конце ноября — начале декабря 1942 года на усиление этой группы войск были переброшены 10 дивизий с других участков Восточного фронта и из Западной Европы. Ударной силой этой группировки выступала 4-я танковая армия генерал-полковника Германа Гота. Операция «Зимняя гроза» проходила с 12 по 23 декабря 1942 года и включала в себя попытку прорыва 6-й армии из кольца (операцию «Удар грома», которую Гитлер запретил проводить). На южном участке Сталинградского контрнаступления сложилась настолько сложная обстановка, что советское командование вынужденно было временно приостановить осуществление операции «Уран».
Учитывал реально сложившуюся обстановку, Ставка Верховного главнокомандования по настоянию A.M. Василевского направила 2-ю гвардейскую армию под командованием генерал-лейтенанта Р.Я. Малиновского с Донского фронта на котельниковское направление (ранее эта армия передавалась Донскому фронту, нацеленному на ликвидацию окружённой в Сталинграде группировки противника).
В двадцатых числах декабря 1942 года завязались ожесточённые бои на реке Аксай и Мышковка. Первоначальный удар 4-й танковой армии приняли на себя войска Сталинградского фронта. 2-я гвардейская армия Р.Я. Малиновского продвигалась навстречу армии Гота, рвавшейся к Сталинграду. Путь германским войскам преградил авангард 2-й гвардейской армии — 87-я гвардейская дивизия, понёсшая очень большие потери. В ходе безжалостной танковой дуэли советские войска не только выстояли, но и перешли в наступление. Тем временем на юго-западе Красная Армия начала операцию «Малый Сатурн». Угроза «второго Сталинграда» замаячила над войсками Вермахта, действовавшими на Северном Кавказе. Манштейн вынужден был прекратить всякие попытки пробиться на выручку окружённой 6-й армии. Операция «Зимняя гроза» была прервана, завершившись безрезультатно.
Среди отечественных специалистов до сих пор не утихают споры о возможных действиях 2-й гвардейской армии под командованием генерал-лейтенанта Р.Я. Малиновского. Ещё в годы войны против её перемещения с Донского фронта выступили некоторые советские военачальники. Против такого решения Ставки Верховного главнокомандования возражал представитель Ставки ВГК на Донском фронте, генерал-полковник артиллерии Н.Н. Воронов, который после войны назвал такое решение «ужасным просчётом» Ставки. Однако дальше всех в искажении событий, связанных с разгромом группировки Манштейна под руководством А.М. Василевского, зашёл бывший командующий Сталинградским фронтом А.И. Еременко. В своих мемуарах «Сталинград» он не только неправдиво описывает боевые действия против соединений Манштейна, но и приписывает А.М. Василевскому схоластические, с военной точки зрения безграмотные действия, которых в действительности никогда не было.
Несостоятельность этих измышлений А.И. Еременко нашло своё спокойное, аргументированное и документально обоснованное опровержение в книге А.М. Василевского «Дело всей жизни». «Трудно сейчас сказать, — отмечает в своих воспоминаниях Главный маршал авиации А.Е. Голованов, — как, чем бы закончились наступательные действия группы Манштейна, не добейся А.М. Василевский ввода в действие 2-й гвардейской армии. Это не только ликвидировало угрозу соединения двух крупных группировок, но и содействовало успешному оттеснению внешнего фронта окружения… Непосредственное руководство Василевским всей операцией по отражению наступления группы Манштейна, безусловно, сыграло свою положительною роль и в дальнейшей ликвидации окружённой Сталинградской группировки войск противника». В годы войны и в послевоенные годы К.К. Рокоссовский отстаивал свою точку зрения о целесообразности использования 2-й гвардейской армии в составе Донского фронта. В своих мемуарах он обращал внимание на то, «что было бы все же более целесообразно 2-ю гвардейскую армию использовать так, как вначале намеревалась поступить Ставка, т.е. быстро разделаться с окружённой группировкой».
Против подобных взглядов в защиту решений Ставки ВГК выступает один из ведущих отечественных военных историков генерал армии М.А. Гареев. И давайте посмотрим, так ли уж был не прав на этот счёт К.К. Рокоссовский?
В основе его позиции лежали следующие факторы:
— во-первых, по данным разведки группа Манштейна была собрана наспех из остатков разбитых дивизий, тыловых команд, отступающих частей, поэтому она не представляла опасности для Сталинградского фронта и его командующего А.И. Еременко;
— во-вторых, отвлечение 2-й гвардейской армии от взаимодействия с Воронежским и Юго-Западными фронтами привело к ограничению масштабов ростовской операции, что в значительной мере сделало ее «урезанной и неполной» и помогло германским войскам на Северном Кавказе избежать более крупного окружения, чем под Сталинградом;
— в-третьих, участие 2-й гвардейской армии в составе Донского фронта позволило бы сократить сроки ликвидации окружённой группировки противника в районе Сталинграда;
— в-четвертых, первоначальное решение Ставки ВГК, вероятно, позволило бы заметно снизить людские потери Красной Армии на этом направлении.
В целом, по свидетельству близко стоявших к К.К. Рокоссовскому военачальников, для него были характерны точность расчётов планируемых операций, сравнение по технике и людям с противником, с его боевыми возможностями. Ведь любая, даже самая малая ошибка командира на фронте оборачивалась кровью, гибелью человеческих жизней. К.К. Рокоссовский категорически выступал против бытовавшего среди некоторых офицеров взгляда: война все спишет! Во время подготовки к любой военной операции он говорил: «Все подсчитали: и количество пушек, и танков, и снарядов. А сколько людей мы потеряем? Не подсчитали! Ещё раз все взвесьте и выбирайте вариант с минимальными потерями. Помните о человеческих жизнях». На самом деле именно с этих позиций очень весомо звучит заключение маршала К.К. Рокоссовского: «Действительно, по замыслу Ставки, 2-я гвардейская армия под командованием Р.Я. Малиновского должна была участвовать в окружении 6-й армии и разгроме окружённой группировки войск противника, а затем, усиливая наши наступающие войска, двигаться с другими армиями на Ростов. Это, прямо скажем, был самый лучший вариант!».
В результате успешного завершения заключительной операции Красной Армии «Кольцо» окружённая группировка противника в районе Сталинграда прекратила сопротивление. И на берегах Волги завершилось невиданное ранее сражение, продолжавшееся 200 огненных дней и ночей. По размаху, длительности, напряжённости и количеству участвовавших сил Сталинградская битва не имела себе равных в мировой истории. Сражения развернулись на территории в 100 000 квадратных километров при протяжённости фронта от 400 до 850 километров. На отдельных этапах Сталинградской битвы с обеих сторон одновременно участвовало свыше 2 000 000 человек. В ходе контрнаступления советских войск в период с 19 ноября 1942 года по 2 февраля 1943 года были наголову разбиты не только 6-я немецкая армия, но и 4-я немецкая армия, 8-я итальянская, 3-я и 4-я румынские армии. Под Сталинградом Советская Армия нанесла немецко-фашистским войскам невиданное в военной истории поражение. Достаточно сказать, что только в ходе контрнаступления советскими войсками было разгромлено до 50 вражеских дивизий, или около 1/5 всех дивизий противника, действовавших в это время на советско-германском фронте.
Катастрофа, постигшая немецко-фашистскую армию под Сталинградом, серьёзно подорвала моральный дух солдат и офицеров германских вооружённых сил. Она в значительной степени ускорила созревание кризиса нацистского режима, наглядно проявившегося в неудачной попытке организации покушения на Гитлера 20 июля 1944 года. «Для Германии битва под Сталинградом была тягчайшим поражением в её истории, для России — ее величайшей победой», — признал после войны Ганс Дёрр, генерал-майор Вермахта, участник Сталинградской битвы, ставший военным историком.
Командование 6-й армии формально никогда не объявляло о капитуляции своих сил. Советские войска взяли в плен всех оставшихся в живых солдат и офицеров окружённой группировки. Однако до сих пор отсутствуют точные данные о количестве сил противника, пленённых под Сталинградом. Разночтения в этой области существуют не только между отечественными и германскими исследователями, но и среди российских учёных. Считается, что сдались в плен фельдмаршал Паулюс и ещё 24 генерала с остатками своих войск численностью в 91 000 человек. Впоследствии нашими войсками на поле боя было захоронено 140 000 солдат и офицеров противника. Встречаются и такие данные: ориентировочно количество вражеских военнопленных за весь период Сталинградской битвы составляет 239 775 тысяч человек.
В справочнике «Вторая мировая война», изданном в Германии в 1995 году, указывается, что под Сталинградом в плен попало 201 000 солдат и офицеров, из которых после войны на родину вернулось только 6000 человек. Согласно подсчётам немецкого историка Рюдигера Оверманса, опубликованным в специальном номере исторического журнала «Дамальз», посвящённом Сталинградской битве, всего в окружение под Сталинградом попало около 250 000 человек. Примерно 25 000 из них удалось эвакуировать из сталинградского котла и более 100 000 солдат и офицеров Вермахта погибли в январе 1943 года в ходе завершения советской операции «Кольцо». В плену оказалось 130 000 человек, в том числе 110 000 немцев, а остальные — так называемые «добровольные помощники» Вермахта («хиви» — сокращение от немецкого слова Hillwillge (Hiwi), дословный перевод; «добровольный помощник» — автор). Из них осталось в живых и вернулось домой в Германию около 5000 человек. В составе 6-й армии находилось около 52 000 «хиви», для которых штаб этой армии разработал основные направления обучения «добровольных помощников», в которых последние рассматривались как «надёжные соратники в борьбе с большевизмом». Среди этих «добровольных помощников» находились русский вспомогательный персонал и зенитно-артиллерийский дивизион, укомплектованный украинцами.
Помимо этого, в 6-й армии... действовали примерно около 1000 человек организации Тодта, состоящей преимущественно из западноевропейских рабочих, хорватские и румынские объединения, численностью от 1000 до 5000 солдат, а также несколько итальянцев.
Если сопоставить германские и российские данные о численности солдат и офицеров, попавших в плен в районе Сталинграда, то представляется следующая картина. В российских источниках из числа военнопленных исключены все так называемые «добровольные помощники» Вермахта (более 50 000 человек), которых советские компетентные органы никогда не относили к категории «военнопленные», а рассматривали их как изменников Родины, подлежащих суду по законам военного времени. Что касается массовой гибели военнопленных из «сталинградского котла», то большинство из них погибли в течение первого года пребывания в плену вследствие истощения, последствий холода и многочисленных заболеваний, полученных в период нахождения в окружении. Можно привести на этот счёт некоторые данные: только в период с 3 февраля по 10 июня 1943 года в лагере немецких военнопленных в Бекетовке (район Сталинграда) последствия «сталинградского котла» стоили жизни более чем 27 000 человек; а из 1800 пленных офицеров, размещённых в помещении бывшего монастыря в Елабуге, к апрелю 1943 года осталась в живых только четвертая часть контингента.
Положение военнопленных в Сталинграде, как и на территории всей страны, определялось нормами соответствующих международно-правовых актов. Отношения между военнопленными строились в соответствии с требованиями армейских уставов. Офицеры направлялись в отдельные лагеря, причём для высшего командного состава были определены социальные поселения. Но фельдмаршал Паулюс иногда мог жить на даче в Томилино под Москвой и посещать один из курортов в Крыму. Морально-политическая атмосфера в лагерях была такова, чтобы военнопленные могли спокойно, без оказания давления в процессе разъяснительной работы разобраться в непростых вопросах международной и военной политики, осознать всю пагубность и бесперспективность нацистской идеологии и политики для немецкого народа и прийти к пониманию основных ценностей свободы, демократии и социального прогресса. Отношение местного населения к военнопленным, как правило, повсеместно носило гуманный и дружелюбный характер.
Для понимания особенностей эволюции политического сознания кадрового офицера, находившегося в советском плену, несомненный интерес представляет знакомство с дневником фельдмаршала Паулюса, который он вёл в течение 1943-1949 гг. Большую роль в этом процессе уяснения новых ценностей сыграли органы НКВД, в частности его разведка. Именно с её помощью пленный фельдмаршал смог получать письма от своей жены из воюющей Германии в 1944 году. Прочитав их, Паулюс без колебаний встал на сторону своего вчерашнего противника и пошёл на сотрудничество с Советским Союзом, никогда не сожалея об этом.
Карьера Паулюса была неразрывно связана с восхождением национал-социалистического режима в Германии. Вот почему отнюдь не риторически звучит вопрос: с какой целью правящая нацистская верхушка в феврале 1943 года объявила траур по всей разгромленной 6-й армии во главе с генерал-фельдмаршалом Паулюсом? Ответ на этот вопрос ни всегда может быть однозначным. Но в обстановке начавшегося необратимого кризиса нацистского режима, вступившего в полосу своего заката, этому режиму нужны были павшие герои (к числу их с небывалым трагическим пафосом отнесли и Паулюса), миф о героических подвигах которых должен был поднять авторитет национал-социализма.
Автору этих строк в своё время удалось услышать одну из любопытнейших версий о судьбе Паулюса. Её высказал один из видных советских историков-германистов Д.С. Давидович (в конце 20-х — начале 30-х годов прошлого века он работал в Коминтерне личным переводчиком Эрнста Тельмана). Согласно ей, ранней весной 1943 года советское руководство через посредничество сотрудников Международного Красного Креста зондировало почву у влиятельных лиц рейхсканцелярии фюрера о возможности обмена Паулюса на Председателя ЦК Коммунистической партии Германии Эрнста Тельмана, томившегося в гестаповских застенках. Однако Гитлер отверг такую возможность: ведь Паулюс был уже «посмертно» возведён нацистской пропагандой на высокий пьедестал «национального героя». Живой Паулюс нацизму был не нужен. В основе этой версии Д.С. Давидовича лежал рассказ жены Э. Тельмана — Розы Тельман, с которой советский историк был связан многолетними узами дружбы.
Что же касается численности солдат и офицеров, пленённых в Сталинграде, то она нуждается в фундаментальной проверке. Важной вехой в изучении судьбы военнопленных в Сталинграде могут стать фундаментальные сборники документов и материалов, опубликованные в 2000-2003 годах в Волгограде под редакцией профессора М.М. Загорулько. К сожалению, и эти публикации обходят вопрос о точном количестве солдат и офицеров, взятых в плен под Сталинградом, включая представителей различных национальностей, входящих в состав формирований «добровольных помощников» Вермахта.
3 февраля 1943 года А.С. Чуянов сделал в своём дневнике следующую запись: «...на второй день наступившей здесь оглушительной тишины, преодолевая буераки и овраги, я объехал весь город. Путь от Бекетовки до Тракторного и обратно занял более десяти часов. Передо мной предстала картина гигантских разрушений. Город лежал в развалинах, догорали руины рабочих поселков. Из подвалов несло едким дымом и смрадом разлагающихся трупов. Не сохранилось ни одного из 126 предприятий, при этом 48 заводов полностью стёрты с лица земли. Мёртвыми гигантами замерли «Красный Октябрь», «Баррикады», СТЗ. Оккупанты уничтожили свыше 41 000 домов, или более 90% городского жилого фонда. Выведены из строя железнодорожный узел, речной порт, средства связи, водопровод, радиосеть. Трамвайные и шоссейные мосты взорваны... В феврале городской Совет депутатов трудящихся провёл учёт населения. В Ерманском районе зарегистрировано лишь 33 жителя: 20 взрослых и 13 детей. Во всей центральной части Сталинграда зарегистрирован 751 житель...». Согласно первой переписи населения, проведённой в Сталинграде вскоре после битвы, в городе насчитывалось 10 000 жителей, в том числе 994 ребёнка, 9 из которых смогли найти своих родителей.
Победа под Сталинградом была оплачена очень дорогой ценой — жизнью защитников социалистической Родины. По официальным данным общая численность потери боевого состава советских войск в Сталинградской битве составили 1 129 619 человек, в том числе безвозмездные потери — 478 741 человек. В последние годы предпринимаются попытки уточнить потери Красной Армии в Сталинградской битве. Они дают следующие данные. Советские потери фронтов Сталинградского направления составили 1 347 214 человека, из них 674 990 — безвозвратные потери. Это без учёта войск НКВД и народного ополчения. С 17 июля 1942 года по 2 февраля 1943 года потери в технике по фронтам Юго-Западного и Сталинградского направлений составили 524 800 единиц стрелкового оружия, 15 052 орудий и миномётов, 4341 танк и 5654 — боевых самолёта.
Разумеется, уточнение статистических данных минувшего сражения заслуживает всяческого поощрения, высокой положительной оценки. Но дело приобретает совершенно иной оборот, когда под видом поисков «исторической правды» искусственно и преднамеренно завышаются наши потери. Это делается с неблаговидной целью доказать, что наша победа под Сталинградом, как и вся Победа в целом, была оплачена потоками людской крови из-за неумелого военного руководства и вопреки существующему социалистическому строю и его военно-политических руководителей. Особенно усердствует в этом отношении некий исследователь В.В. Павлов, который в своей книге «Сталинград: мифы и реальность. Новый взгляд» приходит к политизированным выводам о том, что необходимо еще раз осудить советскую власть за её преступления перед своим народом и потребовать покаяния от нынешних коммунистов России.
Очевидно, что подобные исследования не имеют ничего общего с поисками исторической правды. И уже достойны сожаления откровения лиц, имеющих доступ к историческим документам (как, например, директор музея-панорамы «Сталинградская битва» Б.Г. Усик, считающий себя «военным историком»), когда они совершают неожиданные открытия. В дни празднования 60-летия Сталинградской битвы Б.Г. Усик в своих многочисленных интервью обратил внимание слушателей на то, что по уточнённым данным в Сталинградской битве погибло более 2,5 млн. солдат и гражданских лиц. Такое количество потерь включает в себя практически всю численность довоенного населения Сталинграда. Приведённые цифры были бы очень весомыми, если бы этот руководитель музея подкрепил их соответствующими документами. Эти высказывания Б.Г. Усика широко освещались в зарубежной, в частности, немецкой печати. Ясно, что подобные откровения только осложняют освещение такого актуального и животрепещущего вопроса, каким является вопрос о цене нашей победы под Сталинградом.
Победный исход Сталинградской битвы в решающей степени определил исход Второй мировой войны. Битвы под Москвой, Сталинградом и Курском явились звеньями того коренного перелома хода Великой Отечественной и Второй мировой войны, который завершился разгромом гитлеровской Германии и её союзников. Именно здесь, в ходе и победоносном исходе Сталинградской битве, исключительно ярко проявились выдающиеся качества А. М. Василевского как полководца, отличающегося крупномасштабностью и оригинальностью стратегического мышления. Это нашло своё воплощение в стратегических замыслах, выделяющихся высшей степенью совершенства и нестандартным подходом к выбору сил и средств для их выполнения: умелое определение направлений, выводивших ударные группировки кратчайшими путями в тыл врага и отрезавших его от баз снабжения; смелое сосредоточение массированных сил и средств на этих направлениях за счёт предельного ослабления второстепенных участков; точное определение момента перехода в контрнаступление, когда остановленный враг ещё не перешёл к обороне и не накопил резервов для отражения наших ударов; быстрое создание внутреннего и внешнего окружения; надёжная блокада окружённых с воздуха; организация чёткого и всеохватывающего взаимодействия всех родов войск для достижения поставленных целей. «У меня не было никакого опыта, — говорил о себе А.М. Василевский. Мне дала его сама жизнь. Мировая война. Великий октябрь. Гражданская война и служба в Советских вооружённых Силах — вот мои университеты».
Историческое величие Сталинградской победы приобретает тем более важное значение, когда сегодня мы узнаем о месте Сталинграда в планируемых, но, к сожалению, нереализованных стратегических операциях Красной Армии — «Марс», «Юпитер» и «Сатурн». «На рубеже века Сталинград был признан решающей битвой не только Второй мировой войны, но и эпохи в целом», — приходит к такому выводу известный британский историк Джеффри Робертс. Изучение вновь открываемых документов позволяет ещё глубже осознать, какой дорогой ценой была оплачена советским народом победа над ещё ранее невиданным по могуществу и коварству врагом. Победа на полях сражений Великой Отечественной войны, бесспорно, давалась неимоверно тяжёлым трудом, стойкостью и самоотверженностью советского народа, миллионы представителей которого не щадили своей жизни для достижения конечной цели — победы над фашистскими захватчиками. Но эта победа была невозможной без компетентного и высоко профессионального руководства командного состава Красной Армии, Ставки ВГК во главе с Верховным главнокомандующим И.В. Сталиным. Да, в ходе войны были ошибки, упущения, подчас тяжелейшие просчёты, но они настойчиво и неуклонно преодолевались на путях совершенствования военно-политического руководства. Выдающийся лидер международной и германской социал-демократии Вилли Брандт высказал глубоко пророческую мысль: «Политические деятели, преклоняющиеся перед догмами или претендующие на место на пьедестале государственной непогрешимости, не заслуживают доверия». Перефразируя это высказывание, можно сказать: «Военачальники, преклоняющиеся перед догмами и претендующие на место на пьедестале военной непогрешимости, не заслуживают доверия и уважения потомков». Народ, который предаёт забвению свою историю и игнорирует её уроки, неизбежно переживёт их снова сам.
Для немцев и Германии Сталинград явился необратимым поворотным пунктом, положившим начало крушению Третьего рейха и прозрению его подданных. Он способствовал, прежде всего, кристаллизации антинацистских сил в стране. Конец кровавой нацистской диктатуры немецкие антифашисты связывали с началом возрождения новой, антифашистской и демократической Германии. Путь к этой цели лежал через осознание меры ответственности немцев за преступные деяния Третьего рейха. Немцы должны нести ответственность, но ответственность и вина — не одно и то же. В военных преступлениях нацизма виновны не только руководители нацистской партии и гестаповские террористы, но и крупные финансово-промышленные магнаты, юнкеры, генералы, чиновничество и представители интеллигенции, которые способствовали развязыванию войны и террору. Действительные противники нацизма не могут быть виновными в проведении преступной политики гитлеровской клики. Однако между нацистами и их противниками в Германии находилась большая масса более или менее безразличных людей. На их плечи нельзя полностью перекладывать вину. Но они должны почувствовать свою долю ответственности за безразличие и покорность, которые способствовали преступлениям нацизма. «Немцы, — считал Вилли Брандт, — не должны забывать свою историю, но они не могут все время жить с сознанием своей виновности за прошлое, тем более что с ней меньше всего связано молодое поколение».
В преддверии 60-летия окончания Второй мировой войны Гвидо Кнопп, известный немецкий историк и руководитель отдела современной истории одного из ведущих телеканалов Германии ЦДП (ZDP), назвал драму под Сталинградом «одним из ужаснейших событий минувшей войны». «Мы, немцы, родившиеся после войны, — отмечает Г. Кнопп, — не можем нести ответственность за Гитлера и последствия его политики. Но мы испытываем все большую ответственность за память, за недопустимость забвения прошлого. Однако без познания этого прошлого не могут существовать воспоминания. Поэтому кто хочет много знать, тот должен глубже изучать прошлое».
Битва под Сталинградом имела непреходящее международное значение. Сталинградская победа изменила всю военно-политическую обстановку в мире и послужила началом коренного перелома во Второй мировой войне. Рухнули надежды нацистских авантюристов на завоевание мирового господства. Победа под Сталинградом укрепила решимость народа Европы в борьбе против фашизма, активизировала действия сил антифашистского Сопротивления. В честь этой победы во многих странах Европы названы улицы и площади — память европейских народов и сейчас хранит это событие как часть своей истории.
Победа под Сталинградом способствовала укреплению союзнических отношений стран антигитлеровской коалиции, их решимости довести до победного конца кровопролитную войну против фашизма и обеспечить устойчивый характер послевоенного устройства мира.
В историческом плане подобно тому, как битва под Полтавой (1709 г.) обеспечила России право называться великой европейской державой, то Сталинград послужил началом превращения Советского Союза в одну из двух величайших мировых держав. Битва под Сталинградом вошла в отечественную историю как свидетельство величайшего мужества советского народа, его вооружённых сил и высоко мастерства советских полководцев в борьбе за честь, свободу и независимость нашей страны.
«Вторая мировая война, итоги которой в столь многом определил Сталинград, завершилась атомными бомбардировками городов Хиросимы и Нагасаки в 1945 году. Наступление ядерной эры означало, что таких битв, как Сталинградская, никогда не будет. Величайшая битва последней великой войны доатомных времён была эпическим противоборством, которое не будет превзойдено никогда» — (Робертс Джеффри). 
Вопросы, затронутые в настоящей публикации, далеко не исчерпывают все ещё существующих «белых пятен», недомолвок и умолчаний, которыми изобилуют имеющиеся исследования по истории Сталинградской битвы. Их наличие во многом объясняется не только отсутствием ещё нераскрытых документов, но и теми стереотипами и клише, которые сложились под влиянием политических установок различных правящих партийно-государственных группировок, в разное время стоявших у власти в нашей стране. Это создавало благоприятные условия для мифологизации и гиперболизации отдельных событий и личностей, связанных со Сталинградской битвой.
В центре внимания по-прежнему находятся вопросы, связанные с развитием соотношения сил противоборствующих сторон, с анализом действия советского командования не только на уровне действовавших фронтов, но и отдельных армейских соединений в ходе Сталинградской битвы. Нуждается в более взвешенном освещении роль различных военачальников Красной Армии на разных этапах Сталинградского сражения. При этом следует, наконец, освободиться от сложившихся мифов и ореолов непогрешимости ведущего командного состава советских вооружённых сил, а также партийно-советских руководителей как в центре, так и на местах.
Далеко не исчерпаны исследования вопросов, связанных как с освещением боевых действий германских вооружённых сил, так и с раскрытием основных направлений политики военных властей противника на временно оккупированной территории, где разворачивалось Сталинградское сражение. Существует ещё много неясностей в освещении положения и судеб немецких военнопленных, находившихся в 1943-55 ягодах на территории Сталинграда и области. Мало что известно и о деятельности коллаборационистов в период Сталинградской битвы. Заслуживает более глубокого рассмотрения положение мирного населения Сталинграда и области в дни сражений на берегах Волги, а также деятельность местных партийных, советских, профсоюзных, комсомольских и хозяйственных органов в военное время.
При этом очень хотелось бы, чтобы каждый из исследователей Сталинградской битвы соблюдал принцип историзма при освещении оборонительных и наступательных действий Красной Армии. Здесь очень важно не предавать забвению и тем более сознательному отказу от того положения, что это была армия социалистического Отечества, где сложилась определенная социально-политическая система. Именно эта система определяла все действия советского народа, поднявшегося на защиту своей социалистической Родины в суровые годы Великой Отечественной войны. Путь, которым шли советские люди к её победоносному завершению, был неразрывно связан с деятельностью Коммунистической партии (вне зависимости от того, нравится ли эта объективная реальность кому-либо из исторических исследователей или нет!).
Вне сложившихся структур и системы руководства страной и её вооружёнными силами невозможно исторически обоснованно раскрыть роль командования Красной Армии в достижении победоносного исхода Сталинградской битвы, как и всей Великой Отечественной войны. Только опираясь на небывалый патриотический подъем народов многонационального советского государства, его военно-политическое руководство сумело преодолеть ошибки и трудности в противоборстве с небывало сильным и опытным военным противником, добиться его тотального поражения и вывести страну, достигшую невиданного ранее военно-политического могущества, на ведущие позиции в послевоенном мире. Сегодня эти достижения невозможно представить без Сталинградской победы, изменившей мир к середине XX столетия. 
